Мать Барака Обамы. С. Энн Данхам Соэторо/S. Ann Dunham Soetoro

С. Энн Данхам Соэторо/S. Ann Dunham SoetoroКогда ее сыну было почти 2 года, Энн вернулась в колледж. С деньгами было тяжело. Она жила на продуктовые талоны и надеялась, что ее родители будут заботитья о Бараке. Она получит свою степень бакалавра четырьмя годами позже. В то же время она встретила другого иностранного студента, Lolo Soetoro, в Гавайском университете. ("Это туда я посылаю своих одиноких подруг," шутит ее дочь Soetoro-Ng, также встретившая своего будущего мужа в этом университете. Соэторо был легкий человек, он проводил счастливые часы, играя с отцом Энн и борясь с ее маленьким сыном. Лоло предложил ей выти замуж в 1967.
Мать и сын стали собираться за ним в Индонезию - получали прививки, пасспорта и авиа билеты. До сих пор никто из них не был в другой стране. После долгого путешествия они приземлились в незнакомом месте. "Спустились с самолета, горячий ветер и солнце палит, как духовка," написал позже Обама, "Я стиснул ее руку, настроившись защищать ее."
До дома Лоло на окраине Джакарты было далеко прибывшим мечтателям из Гонолулу. Там не было электричества, и на улицах не было дорог. Страна была в переходном состоянии к правлению генерала Сухарто. Инфляция была больше 600%, и ничего не хватало. Энн и ее сын были первыми иностранцами, поселившимися в том районе, как говорили местные, которые помнят их. Два крокодильчика вместе с цыплятами и райскими птицами населяли внутренний дворик. Для того, чтобы познакомиться с соседскими детишками, Обама сел на забор между домами и замахал своими руками, как большая птица и закричал, подражая птице - вспомнила своего друга Kay Ikranagara. "Это рассмешило детей и они стали вместе играть," говорит соседка.
Обама учился в католической школе под названием Франциско Ассиси Начальная школа. На него обращаи внимание не только потому что он был единственным иностранцем, он был также гораздо более упитанным, чем местные. Но он только потешался над дразнилками, ел тофу и темпен, как все другие ребятишки, играл в футбол и собирал гуавы с деревьев. Он не возражал, когда другие дети называли его "Negro," вспоминает его бывший сосед Bambang Sukoco.
В начале мать Обамы давала деньги каждому попрошайке, который останавливался и их дверей. Но вереница несчастных детей без рук, мужчин, пораженных лепрой, растянулась навечно, и ее заставили быть более избирательной. Ее муж шутил над ее расчетами уровней страданий. "У твоей мамы доброе сердце," сказал он Обаме.
Чем больше Энн увлекалась Индонезией, тем больше ее муж становился про-западным. Он поднимался по службе в американской нефтяной компании и он перевез свою семью в район получше. Ей было скучно на вечерние ужины, на которые он брал ее. Там мужчины хвастались своими своими успехами в гольфе, а жены жаловались на своих индонезийских служанок. Пара редко спорила, но все меньше и меньше находила общее. "Она не была готова к одиночеству," написал Обама в своих "Мечтах". "Оно было постоянным, как дыхание."
AЭнн стала учить английскому в посольстве США. Она просыпалась задолго до рассвета всю ее жизнь. Сейчас она заходила в комнату ее сына каждый день в 4 утра для того, чтобы учить его английскому в соответствии с курсом в США. Она не могла позволить себе позволить учить его в элитной интернациональной школе и беспокоилась, что он недостаточно загружен в его школе. После двух лет в католической школе, Обама перешел в государственную школу, которая была ближе к его новому дому. Он был единственным иностранцем, сказал его бывший одноклассник Ati Kisjanto, но он разговаривал на индонезийском и завел новых друзей.
В Индонезии самое большое мусульманское население, но семья Обамы не была религиозной. "Моя мать, чьи родители были не практикующими баптистами и методистами, была самой духовной личностью, которого я когда либо знал, сказал Обама в своей речи в 2007 году. " Но у нее был здоровый скептицизм по отношению к религии, как к институту. И ка следствие у меня тоже."
По своему Энн старалась компенсировать отсутствие черных людей в жизни ее сына. Вечерами она приходила после работы с кногами о борьбе за гражданские права и записями Махалии Джексон. Ее представления о расовой гармонии были упрощенными. "Она очень сильно была из эпохи раннего Доктора Мартина Лютера Кинга," говоирт Обама. "Она верила, что люди одинаковы под их кожей, что унижение на расовой основе не верно и что целью должно быть отношение к любому,как к уникальному индивидуму." Энн давала своей дочери, которая родилась в 1970, кукол всех расцветок: "Хорошенькую черненькую девочку с косичками, an Inuit, Sacagawea, маленького датского мальчика с клогами на ногах," рассказывает, смеясь, Соэторо-Нг. "Это было как Организация Обюединенных Наций."
В 1971, когда Обаме было 10, Энн отправила его домой в Гавайи, чтобы он жил с ее родителями и ходил в элитную преп. школу, куда он получил сколаршип с помощью его деда. Это очень трудное решение отражает, как она ценила образование. Друзья Энн говорили, что она не алела себя, и Обама в своей книге описывает свое юношество, затуманенное чувством одиночества. "Я не страдал от того, что ее нет рядом," сказал Обама. "Но когда я думаю о факте, что я был разделен с ней, я подозреваю, что это имеет бОльший эффект, чем я подозреваю."
Годом позже Энн поехала за Обамой, как и обещала, взяв свою дочь и оставив мужа. Она поступила на мастерскую программу в Гавайском университете, чтобы изучать антропологию Индонезии.
Индонезия - фантастическая страна для антропологов. Она состоит из 17,500 островов, на которых 230 миллионов людей разговаривают более чем на 300 языках. Культура архипелага окрашена буддийской, хинду, мусульманской и датскими традициями. Индонезиа втягивает многих из нас," говорит коллега андтрополог и подруга Alice Dewey. "Это чудесно."
В это время Энн начала находить свой собственный голос. Люди, кто знал ее до этого, помнили ее, как тихую и толковую; те, кто встретил ее позже описывают ее словами, как прямолинейная и воодушевленная. Время окончания ее учебы было замечательным. "Все лицо Земли менялось," говорит Dewey. "Колониальный режим рушился, страны нуждались в помощи, и развивающие работы начали интересовать антропологов."
Муж Эн часто посещал Гавайи, но они никогда уже не жили вместе. Энн заполнила бумаги на развод в 1980. Как сёотцом Обамы, она поддерживала обычные отношения с Лоло и не требовала алиментов или средств на содержание ребенка, как было отмечено в бумагах.
"Она не была Полианной (солнечной оптимистичной героиней классической детской книги). Были моменты, когда она жаловалась нам," рассказывает ее дочь. "Но она не была тем, кто жалуется на мужчин в целом и осуждает их, любовь или позволяет себе становиться пессемисткой. В каждом неудачном замужестве Энн заводила ребенка и, в одном случае, целую страну.
После нескольких лет жизни с помощью студенческих грантов в маленькой квартирке с детьми в Гонолулу, Энн решает возвращатья в Индонезию для полевой работы для ее Ph.D. Обама, в то время 14-летний, сказал ей, что он остается. Он устал быть новичком, и он ценил независимость, которую ему дали его дедушка и бабушка. Энн не спорила с ним. "Она хранила некоторую свою часть удаленной," говорит Mary Zurbuchen, a friend from Jakarta. "Я думаю поэтому ей удавалось пересечь так много границ." В Индонезии Энн шутила своим друзьям, что ее сын интересуется только баскетболом. "Она очень хотела, чтобы он стал хорошим, чтобы у него было желание делать добро," вспоминает Richard Patten, ее коллега. После развода Энн стала использовать более современное написание ее имени, Sutoro. Она получила большую работу, служа в программе для женщин, она стала работать в фонде Форда, она стала с силой выступать на собраниях сотрудников. Она, в отличие от многих соотечественников в Индонезии, проводила много времени с крестьянами, изучая их проблемы и необходимости, со особенным фокусом на работу женщин. "На нее повлияло времяпровождение на рынке в Java," сказал Zurbuchen, "там она видела женщин с тяжелыми корзинами на их спинах, которые поднимались в 3 утра, чтобы пойти на рынок и продать их продукцию." Энн думала, что фонд Форда должен быть ближе к людям и дальше от правительствам как она.
Ее дом стало местом сбора для всесильных и для маргиналов: политиков, режиссеров фильмов, музыкантов и профсоюзных деятелей. "У нее был, по сравнению с ее коллегами из фонда, более разнообразный круг," сказал Zurbuchen. "Она сводила вместе для беседы совершенно разных людей."
Мать Обамы много помогала бедным женщинам, и у нее было два ребенка разных рас. Но никто из них не помнит ее, разговаривающей о сексизме или расизме. "Она говорила в основном в позитивных условиях: что мы пытаемся делать и что мы можем сделать," говорит Soetoro-Ng, учительница истории в школе для девочек в Гонолулу. "Оан не была идейной," замечает Обама. "Я думаю, что я наследовал это то нее. Она была подозрительной по отношению к фальшивкам." Он помнит, как она шутила, что она хочет, чтобы ей платили, как мужчине, но это не остановит ее от бритья ее ног. В своей недавней речи о расе в Филадельфии, в которой он отметил горечь черных и белых, Обама постоянно говорит о своей матери. "Когда я писла эту речь," сказал он nbc News, "воспоминания о ней захватили меня. Будет ли она доверять этому?" Когда речь шла о расе, сказал Обама, "Я не думаю, что она была комфортна с более агрессивными или военными подходами в политике по отношению к African-American политике."
В сообществе экспроприатов в Азии в 1980s, одинокие матери были редкостью и Энн заметно выделялась. Она была крупной женщиной с непослушными черными волосами. Но Индонезия необычно терпимое место. "Для такой как Энн, с большой персональностью и большим влиянием," говорит Zurbuchen, "Индонезия очень дружелюбна. Индонезия дала Энн понять, что она приняла Эннчу." Дома Энн одевала традиционное домашнее платье, the batik daster. Она любила простые традиционные рестораны. Друзья помнят ее делившейся bakso bola tenis, или лапшой с огромными мясными шариками, в дорожной будке.
Сегодня Энн не будет выглядеть так необычно в США. Одиникая мать с разноцветными детьми, делающая карьеру, она то, что станет с Америкой в ближайшем будущем. Но она делала это без комментариев, говорят ее друзья. "Она не была типичной во всем," говорит Nancy Peluso, подруга и социолог окружающей среды. "Но она делала из этого большого шума."
Самым большим профессиональным достижением Энн была ее помощь в строительстве микро-финансовой программы, которой она занималась с 1988 по '92— до того, как стали давать маленькие субсидии бедным мелким бизнессменам и это стало успешной историей. Ее антропологическое исследование пошло на пользу реальным людям, оно помогло информировать о правилах Bank Rakyat Indonesia, говорит Patten, экономист, который там работал. "Я должен сказать, что ее работа очень много значила для успеха программы," говорит он. Сегодняшняя индонезийская микро-финансовая программа No. 1 в мире, с 31 million членами, в соответствии с Microfinance Information eXchange Inc., программой следящей за средствами. В то время, когда его мать помогала бедным людям в Индонезии, Обама пытался делать похожее в 7000 милях (about 11,300 km) от нее, как организатор community в Чикаго. Друзья Энн говорили, что она была счастлива с его карьерой и начинала каждый свой разговор новостями о своих детях. "Мы все знали в какой колледж пошел Барак. Мы все знали каким он был блестящим," помнит подруга Энн Georgia McCauley.
Довольно часто Энн уезжала из Индонезии пожить в Гаваях или в Нью Йорке, или даже, в середине 1980s, в Пакистан для микрофинансовой работе. Она и ее дочь иногда жили в квартирах в гараьах, или делили комнаты с друзьями. Она собирала сокровища в своих путешествиях - особенные вещи с их историями, которые она понимала. Древние daggers с нечетным числом окружностей, как требует Javanese традиция; необычные батики; рисовые шляпы. До того, как она вернулась в Гавайи в 1984, Энн написала своей подруге Dewey, что ей и ее дочери "наверное потребуется помощь караван или два верблюдов или слонов, чтобы загрузить все наши мешки на самолет, я уверенна ты не захочешь видеть плачущих авиа агентов от тогом что им придется оставить их собственные одежки." В своем доме в Чикаго Обама говорит, что его материнская коллекция тянется с чемоданами с Канзаса, набитыми батиками, с которыми мы не знаем что делать."
В 1992, мать Обамы в конце концов заканчивает свою Ph.D. диссертацию, над которой она работала, чередуя работы, почти 2 десятилетия. Диссертация была 1,000 pages, скрупулезный анализ крестьянского кузнеческого дела в Индонезии. Словарь, которой она называет далеко неполным, состоит из 24 страниц. Она посвятила том своей матери, Dewey, ее руководителю; "и Бараку и Майе, которые жаловались, что их мать была в поле."
Осенью 1994, у Энн был ужин у друзей в доме ее друзей Patten's в Джакарте, когда она почувствовала боль в животе. Местный доктор сказал, что это несварение. Когда Энн вернулась через ческолько месяцев в Гавайи, она узнала, что у нее рак матки и желчнополовых путей. Она умерла 7 Ноября 1995, в 52.
До своей смерти Энн прочитала черновик мемуароа ее сына, который почти полностью был об его отце. Некоторые ее друзья были удивлены этим фокусом, но она не выглядела, чтобы ее это беспокоило. "Она никогда не жаловалась на это," говоирт Peluso. "Она только сказала, что это то, что он должен пережить." Ни Энн, ни ее сын не знали как мало времени им осталось.
Обама сказал, что самой большой его ошибкой было то, что он не был рядом с ней, когда она умерла. Он поехал в Гавайи помочь семье разбтосать ее прах над Тихим океаном. И он несет ее дух в своей избирательной компании. "Когда Барак улыбается," говорит Peluso, "можно увидеть Энн. Он светится так, как она."
После смерти Энн, дочь изучила ее вещи в поисках истории Энн. "Она всегда хотеал написать мемуары," сказала Soetoro-Ng. В конце концов она нашла начало истории ее жизни, но меньше 2 страниц. Она ничего больше не нашла. Может быть Энн не хватило времени, или она устала от химотерапии. "Я не знаю. Может быть потому, что она была переполнена чувствами," говорит Soetoro-Ng, "потому что у нее было так много что сказать."